![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
Сто бед одиночества
У этой новеллы нет названия. Точнее, не должно быть, чтобы не разрушать недосказанность, недомолвки и умолчания.
Главный герой начинает своё утро в комнатке маленького же городка, в котором длинные узкие улицы без названий, только с номерами, в котором длинные стены двухэтажных домов, с узкими редкими окнами, закрытыми ажурными решетками.
Все главное, вся жизнь - внутри, в широких внутренних галереях вокруг садиков-патио с водой и зеленью. Вовне же жаркое солнце да узкие ставни.
Солнце заливает городок, жжёт, будит главного героя каждому утро, дополняет узоры на выщербленной стене пустой комнаты и съедает время.
Кажется, ничего не происходит - в соседскую лавку каждое утро приезжает старый расхристанный грузовичок с продуктами, в десяти метрах далее сеньор Антонио неторопливо открывает свой магазинчик сувениров и неспешно раскладывает товар на улице. Куда спешить, туристов все равно нет. Воскресные проповеди в высокой барочной церкви, перед которой растут пальмы, только добавляют риски на теле бесконечного времени, деля его на промежутки, но не умаляя.
В печатной машинке в комнате героя застрял лист бумаги на одиннадцатой странице бесконечного романа.
Время остановилось. Время растворилось в ежедневных чашках кофе, в приветствиях "Буэнос диас" - "Буэнас ночес", в полупустых улицах и как будто оживает только в ночных околосонных воспоминаниях.
Внешний мир понемногу отступает, гонка за успехом, положением и все большими деньгами кажется неважной, неуместной в покое, который снисходит с каждым утром, среди разговоров о дожде, особенностях выготовления керамики и способах приготовления сальсы. Мир кажется натужным и лишним приложением неторопливых долгих дней, в которых оттачиваются мысли, слова и предложения.
И когда, казалось бы, главный герой, теряет счет времени, он перестает заводить наручные часы и погружается в постояннство созерцания, мир преображается. Разговор с уличной девочкой, даже не просящей милостыню, а просто сидящей на ступенях заброшенного дома, ломает покой вокруг. Явления мира вне города вдруг оказываются связанными с каждым действием тут и даже чихание дона Родригеса означает тропический ураган над Атлантикой.
Внезапно становится ясным, что покой мнимый, он наполнен смыслами, скрытыми знаками и траекториями действий. Внешний мир получается квиниесенцией, образом, в который транслируется неторопливость и кажущаяся безмятежность сонного, залитого солцем пуэбло в неведомой части мира, где-то между солцем и забвением.
Главный герой, потрясенный, поднимается в полную тайных знаков комнату, в которой из предметов только чугунная пружинная кровать, умывальник не стене, древний стол с пишущей машинкой и стул, и обретает дорогу к пониманию...
Главный герой начинает своё утро в комнатке маленького же городка, в котором длинные узкие улицы без названий, только с номерами, в котором длинные стены двухэтажных домов, с узкими редкими окнами, закрытыми ажурными решетками.
Все главное, вся жизнь - внутри, в широких внутренних галереях вокруг садиков-патио с водой и зеленью. Вовне же жаркое солнце да узкие ставни.
Солнце заливает городок, жжёт, будит главного героя каждому утро, дополняет узоры на выщербленной стене пустой комнаты и съедает время.
Кажется, ничего не происходит - в соседскую лавку каждое утро приезжает старый расхристанный грузовичок с продуктами, в десяти метрах далее сеньор Антонио неторопливо открывает свой магазинчик сувениров и неспешно раскладывает товар на улице. Куда спешить, туристов все равно нет. Воскресные проповеди в высокой барочной церкви, перед которой растут пальмы, только добавляют риски на теле бесконечного времени, деля его на промежутки, но не умаляя.
В печатной машинке в комнате героя застрял лист бумаги на одиннадцатой странице бесконечного романа.
Время остановилось. Время растворилось в ежедневных чашках кофе, в приветствиях "Буэнос диас" - "Буэнас ночес", в полупустых улицах и как будто оживает только в ночных околосонных воспоминаниях.
Внешний мир понемногу отступает, гонка за успехом, положением и все большими деньгами кажется неважной, неуместной в покое, который снисходит с каждым утром, среди разговоров о дожде, особенностях выготовления керамики и способах приготовления сальсы. Мир кажется натужным и лишним приложением неторопливых долгих дней, в которых оттачиваются мысли, слова и предложения.
И когда, казалось бы, главный герой, теряет счет времени, он перестает заводить наручные часы и погружается в постояннство созерцания, мир преображается. Разговор с уличной девочкой, даже не просящей милостыню, а просто сидящей на ступенях заброшенного дома, ломает покой вокруг. Явления мира вне города вдруг оказываются связанными с каждым действием тут и даже чихание дона Родригеса означает тропический ураган над Атлантикой.
Внезапно становится ясным, что покой мнимый, он наполнен смыслами, скрытыми знаками и траекториями действий. Внешний мир получается квиниесенцией, образом, в который транслируется неторопливость и кажущаяся безмятежность сонного, залитого солцем пуэбло в неведомой части мира, где-то между солцем и забвением.
Главный герой, потрясенный, поднимается в полную тайных знаков комнату, в которой из предметов только чугунная пружинная кровать, умывальник не стене, древний стол с пишущей машинкой и стул, и обретает дорогу к пониманию...