Mood of...

Можем ли мы утверждать наверняка, что за синими сумерками, в которые, как в теплый онсэн, неторопливо погружается город, за переплетением черных кабелей, чьи толстые и тонкие связки висят над узкими улочками, за переходами цветов - от чистого и глубокого синего, зеленого, оранжевого в серость и неопределенность вечера, не скрывается нечто иное, неожиданное и странное? Страннее даже изогнутых клювов древних египтян. Отличное от всего того, что мы могли бы ожидать посреди неторопливой безмятежности и шепота близкого, обволакивающего нежностью вечера?

Можем ли мы по достоинству оценить переливы - нет, не звуков и цветов, а времени, которое завороженно застывает над сходящейся перспективной узких невысоких улиц, с тенями небоскребов в отдалении. Время неторопливо следует по ломаным линиям не случайных деревьев и нежно парит среди осыпающихся тонких сладких лепестков только что отцветших вишен.

Или уловить то невысказанное, что скрывается среди рядов вертикальных вывесок, на мощеных серых тротуарах, в отражениях витрин, подсветке небоскребов, в бликах и огнях. Что не принадлежит ничему из этого, но что, возможно, придает им смысл и оправдывает существование.
Мало кто из живущих здесь способен понять этот смысл, подумалось Генриху. И те, кто любуются пышностью и утонченностью цветущих вишен, и те, кто рассуждает об ощущении красоты так же далеки от него, как я, чужестранец.

Возможно, свою сопричастность могут уловить только девушки-подростки в темных гетрах до колен, плиссированных коротких юбочках и белых рубашках под форменными пиджачками. Наивные, добрые, с восторженными взглядами, в которых отражаются все богатства мира: от мороженого до кофе в старой кофейне с капибарами и книгами до потолка. От пятничного чаепития с подружками до чинного воскресного похода в храм Хакурей.

Осознают ли они, что их записи в личном дневнике и слезы украдкой, которые случаются от полноты чувств и мира вокруг, тоже входят в число сокровищ Вселенной?

Или воспринимают свою связь с другой, скрытой частью реальности легко и естественно, как данность или даже неотъемлемое их право.