malamba | Entries tagged with вот как меня с эспумизана прет

Мне это не просто нравится, я обожаю такое. Оно звучит как Египетская Книга Амдуат. Или зашифрованные записи розенкрейцев. Или вступления в книге о Великом Делании, то бишь, получении философского камня алхимиков.

Скайлайнер, он идет только до Уэно, Аксесс-экспресс, у него две линии, одна оканчивается в Уено, а вторая, отходя от первой в Аото, мчит через Cинагаву прямо в Ханеда. Кейсей, главная линия Ограниченного Экпресса - в Уэно, но с крюком через Фунабаши. Уэно - это уже Кольцевая Яманото, а кроме того, две линии главного метро, не Тоей, линии метро Тоей соединяются с Аксесс-экспрессом перед Асакусой. А еще на северном отрезке кольцевая Яманото, начиная от Уэно совпадает с двумя региональными линиями Дже-Эр. И если учесть, что Уэно переводится как Верхние поля, то к ним так и хочется присовокупить египетское Иару. Поля Тростников из книги Амдуат. Верхние поля тростников, над которыми каждую ночь проплывает Ра на своей барке...

И даже если не вспоминать: а вы их ~~госдолг~~ карту метро видели, все равно выглядит завораживающе. Но с картой метро - солиднее, признаюсь. И оно не запутанное. Оно логичное, с логикой хаоса, который переходит в порядок. Потому что к цели всегда ведут несколько путей, не правда ли? Быстрых, медленных, неторопливых и внезапных. Они непохожи один на другой, но приводят туда, куда нужно. И не всегда очевидны. Наверное, именно это в них самое ценное. Быть неочевидными. Быть выбором. Той самой пресловутой свободой.

Хотя, возможно, как сказал господин Таконюдо (я даже не знаю, есть ли у него имя), свобода, как и родина - это сопричастность. К чему-то большему, чем - о, вспомнил это слово, - индивидуальность, чем свое представление о мире и его рамках. Нечто такое, чем не обязательно гордиться - гордиться нужно собой и тем, что ты можешь, но что обязательно существует в виде фона. В виде гладкой лакированной темной, из криптомерии коробочки бенто, в котором находится главное содержание. Какое оно, уже зависит от каждого. Гедза или онигири, или кусочки тунца на шариках риса, или даже удон в его разнообразных формах, с дольками маринованного дайкона, огурцов и листиков имбиря.

Разумеется, я не о еде. Я о смысле. Смысле движения. Смысле сочетания несочетаемого и невообразимого. О смысле вещей и бенто-боксов. О том, что привязывает нас к выбору. Несведущие, полагают, что только деньги, искушенные - что только бенто-боксы, а знающие молчат. Впрочем, они молчат всегда. Ибо знание, то настоящее, взаправдашнее, начинается не со скоростных поездов, а с пипифакса, как и было сказано. Да, это глумление. Но не над тем, про что вы думаете. Ибо мир наполнен самыми разными смыслами, которые мы выуживаем своими палочками (крабы расскажут, какими), поддеваем, поднимаем к глазам, чтобы рассмотреть детально, и используем. Поэтому мир настолько разный, ибо их много. Палочек - крабы не дадут соврать...

Это, безусловно, что-то означает. Например, то, что мы всегда можем найти его, Это Место.
Нужно только продолжать искать и не сдаваться.

Во время написания этого текста ни один краб или его палочка, или бентобокс не пострадал.

Не знаю почему, но меня это завораживает. Если не сказать, прёт.
Возможно, это касания непостижимого. Пьянящие нежные касания двусмысленности, дразнящие поглаживания недомолвок.
Возможно, истина, та, которая с большой буквы, выглядит именно так. Беспредметно. Безотносительно к чему либо.
И насмешливо, поскольку категоричность - прерогатива людей. Правильность полна значений. Разных, порою взаимоисключающих.

Человек воюет, избегает увечий. Его жена и ребенок гибнут под обстрелом. Человек возвращается домой, чтобы через неделю тоже погибнуть: прямое попадание ракеты в дом.
Есть ли в этом какой-либо смысл? Разумеется. Только он абсолютно не тот, который ожидаем мы. Наша важность измеряется другими весами, с иной шкалой. И то, что происходит вокруг - всего лишь иллюзия нашего понимания и уверенности в собственной значимости.

Человечество, усложняясь, давно перестало быть простым и понятным. Приобрело новое качество, которое нельзя получить сложением маленьких и больших свойств, к которым привык и которые принимаешь за реальность. Специалист по теории сложных систем вспомнит об эмерджентности. Именно так.

Это странная особенность возникла давно. И даже еще давнее. Возможно, во времена пирамид, когда разморенные солнцем и веками монотонности, которую по незнанию можно принять за вечность, египтяне вдруг начали торопливо — по сравнению с прежней неспешностью, - высекать на плитах известняка созданий с клювами и суровыми строгими взглядами. Означали ли эти недобрые взгляды, что египтяне столкнулись с эмерджентностью? С тем, что необъяснимо с точки зрения здравого смысла, как непостижим собор, возведенный простыми, звезд с неба не хватающими, полными здравого смысла термитами. Возможно.

Когда на египтян обрушился Камбиз, считали ли они, что прежний мир разрушен напрочь, что с потерей египетской государственности ушла душа египетского народа? Наверное, да. Потеряло ли что-то при этом человечество? Судя по непроницаемым каменным мордам созданий с клювами - некоторые даже насмешливо ухмыляются, - вряд ли. Поскольку все потери и приобретения не имеют смысла по отдельности. Они познаются только, если подняться над ними и над временем.

Станет ли от этого легче тому, кто взвалил на себя бремя вовлеченности? А нужно, чтобы им становилось легче?
Мы выбираем сами свой груз. Родину, чтобы ни значило это слово. Жизнь. Мы выбираем собственный путь, клювастые подтвердят. И все, что происходит - следствие собственного выбора. Включая случайности, которых нет.

Желания, которыми мы поглощены, исполняются нами же. Буквально и неотвратимо. Поэтому - никаких сантиментов и сожалений. Ты выбрал это сам.

Одно только вызывает вопрос. Вот те баночки с персиками, провезенные контрабандно (зарегистрированная торговая марка, авторские права, возможно, будут соблюдены), и лежащие где-то в случайном универмаге на самой дальней полке - реальны ли они? Являются ли они частью того непознанного, что накрывает тебя или же отражение собственных иллюзий, упований и насмешек. Над постоянством заблуждений, что формируют и цементируют этот мир.

Вопросы, на которые не требуются ответы. Ибо ответы приносят ложность, поскольку истина - многомерна. Захватывающе, неприятно, безобразно, волнующе многомерна. Выбирать ее часть - удел не уверенных в себе. Выбирать ее всю - непосильный труд.

Причем, ничего это этого не является важным. Ценным. И значимым. Важно только собственное отношение к тому, что ты считаешь главным.

По большому счету мир таков, как на этом изображении. Запутанное переплетение, хаос случайностей, намерений, желаний и убеждений. И назойливого давления: напоминаний о твоих обязанностях. О необходимости соответствовать чему-то или быть кем-то. Указаний, кому и сколько ты должен.
Хотя обязанность только одна - быть собой. Найти свой рисунок и свой маршрут. Пусть он даже заключается в поиске несуществующего варенья из волшебных персиков, привезенных контрабандно из сада Амитабха.
Ибо любая нить в этом сложно многообразии важна.

Создания с клювами подтвердят. Пусть и молча. Но их взгляды куда много больше слов.

Охотники нынче не те -
Сетуют гейши в Эдо
Тайно гадая
На черной самурайской сперме

Эти строки как нельзя кстати уместно привести в праздник понедельника 13 марта, когда природа полнится охотниками, гейшами и тайными гаданиями.
Некоторое недоумение может вызвать последняя строчка, но и ее не следует пугаться.

Гадание вилами на черной самурайской сперме - старинный обряд, появившийся в период позднего Эдо и связанный, по мнению некоторых историков с афробуддизмом. Однако следует заметить, что элементы обряда были известны задолго до прихода афробуддизма. В частности, в сборнике "Мириад листьев хрена" встречаются строки: "Осьминог, живущий в бездне, собирает вилами черную сперму. Смешно."

Имеются ввиду японские вилы коси-но-моти, которыми скирдуют настоявшиеся суши в период сбора урожая.
Кроме того, искусство каллиграфии черной спермой на шелке известно еще с 9 века и восходит к секте "Настоек чистого разума".
До наших времен сохранилось только два образчика такого искусства:

Достигла улитка
вершины Фудзи,
Чтобы сказать
К этим вашим рассветам
я равнодушна.

Прелести гейши
Рвут дыханье
Сплелись тела в жарких объятиях
Нежно шепчут алые губки:
Не стогны, задовбав! Сусидив розбудыш!

Кроме того, известна также гравюра Хокусая на эту тему: "В пору цветения сакуры гейша серпом режет самураю ненавистную плоть", на которой изображены гейша, серп и все остальное.

Роман посвящен как острым, так и затупленным проблемам современности.
Являясь по форме монокультурным экскурсом-диспутом в ту часть бессознательного, которое часто принимают за осознанность, роман искусно лавирует между актуальной повесткой дня сегодняшнего, вакханалией этно-мифологической вседозволенности и духовно-демографической раскрепощенностью.
Автор очень осторожно проводит нас краем над пучиной многовекторной полигендерности. Но строгая полиморфическая фобомазосекусальность (по данным таблоидов, автор два раза менял пол, вкусовые сосочки и увеличил себе политический аппендикс) не должна нас смущать. Роман асексуален, и даже та знаменитая сцена сексуальной абсорбции в главе 13 по сути невинна и является метафорическим апофеозом драмы, которая, разворачиваясь со времен Адама и Евы, заключается во фразе-вопросе "А меня-то за что?!".

На самом деле автор окунает нас в разврат интеллектуальный, в перфоманс вербальности, срывает наши ментально-политико-культурные одежды и крепко сжимает самое нежное и податливое, что у нас есть - чувство собственной непогрешимости. Он заставляет нас погрузиться в нарратив безысходности, безыдейности и интеллектуального безбрачия, он отрывает нас от реальности, которую мы сами создаем и которая является лишь тенью наших ожиданий и наших страхов.
Кажущаяся экзистенциальность романа призвана сорвать ту тонкую грань понимания, которой мы наделяем внешне простые тексты и привнести оттенок неизбывного самобичевания по возможностям, которые так и не были утрачены, а до сих служат немым укором актуализированной через наше ожидание будущего, действительности.

Таким образом, лейтмотивом романа является вовсе не дискурс на тему, является ли катарсис непременным атрибутом апофеоза и наоборот. Горькая реальность заключается в том, что роман вовсе не о нас, а о них: какими они могли бы быть, если бы мы не мешали им своими поступками, моралью и ожиданиями.

Ввиду присутствия сцен насилия над здравым смыслом, полудетской порнографии, демонстрации чуждого нам образа жизни и морали, а также отсутствия пропаганды наркотиков, роман нельзя рекомендовать даже в качестве методического пособия "Как симулировать литературные оргазмы" для учащихся старших классов спецшкол и студентов педагогических факультетов высших учебных заведений.

А вот что, в самом деле, можно подарить "35-летнему успешному самодостаточному мужчине"?
Точнее, что представляет из себя успешный и самодостаточный мужчин с 35-летнем опытом?

Способен ли он оценить широкоформатное полотно "Восьмой батальон связи и здорового образа жизни Пятнадцатой вертолето-конной учебно-инстаграмной дивизии под мудрым и отеческим руководством Великого Учителя Им Сыр Сена отражает атаку покемонов у реки Фучжан".
Два на сто пятьдесят метров, из керамогранита, расшитое светодиодами и стекловатой. В левой части - неустрашимый батальон в боевых лифчиках из необработанных шкур свирепых диких кабачков, в глазах - вера в светлое будущее и уверенность в завтрашнем дне, в правой части - мстительно-добродушные желтые толстые покемоны с сырными булочками наперевес и атрибутами капиталистического образа жизни: в патронташах наискось - мир, жвачка, кока-кола. Мир, разумеется, насилия и нечеловеческой эксплуатации покемонов покемонами.

Или же он сторонник утилитарных подарков, к примеру, набора пипидастров мал-мала-меньше, инкрустированных перламутром, с турбийонами, балансирами и автоподзаводом. Для подмахивания приказов и распоряжений начальства. Или небрежного отмахивания от себя просьб подчиненных.

Хотя, возможно, его тонкая успешная душа жаждет искусства, какой-нибудь ночной вазы с цветочным бордюром и латинской, времен позднего расцвета ранней империи надписью по кругу: "Достоин горя тот, кто не нашел меня в свои минуты роковые". С амурами, вензелями и штрафами за парковку в виде орнамента по дну вазы.

Или же подарок должен быть скромен и чист, олицетворяя непорочную самодостаточность в виде аллегории - полуобнаженной дамы почти бальзаковского возраста, разведенки, с прицепом "Бобер" Нововыхухонского завода неточного машиностроение (дюраль, фанера, холст); повязкой на глазах, олицетворяющей слепой укор "как, ты еще не женился??", безменом в одной руке, олицетворяющем груз жизненного опыта и турпутевкой в Анталию в другой, олицетворяющей счастье в личной жизни вообще и турпутевку в Анталию, в частности.

Есть еще совсем простой вариант - коллекционный набор Escherichia coli, на бархате, периода 1800-1999 годов, с напутственной надписью Фридриха XXIV, его автографом и благодарственным письмом Первого Императорского имени Глобального Потепления научно-производственного общества, начинающегося словами "Ваши анализы как никогда важны для нас".
Но это совсем просто, на отмахнуться.

Потому что самодостаточность есть вопрос сложный, неясный и двусмысленный. В чем она заключается?
К примеру, я могу сказать о себе, что я самодостаточен только в выборе арбузов. Дальше на меня начинают давить обстоятельства, маленькие и не очень, устои общества, которые нельзя колебать, нравственные ориентиры, воспитание и слезинки ребенка. А еще ожидания всего прогрессивного человечества.
В результате, я могу отыграться только на арбузах.

Обойдя вопрос успешности - каждый успешен по-своему и каждый одинаково несчастлив в своей успешности, а также вопрос мужчинистости (ну кому он интересен в эпоху многогендерности и здоровой многополости... многополия... многополовниченья...), мы в результате получаем что - а ничего не получаем, просто потому, что ничего не остается - пустое место. Ну не считать же достижениями широкомасштабное панно, пипидастры, купленную за бешеные деньги на Сотбис инсталляцию "Фридрих XIV любуется ночной вазой при свете полной луны" и прочее, прочее "дорохо-бахато".

Возможно, это ничего и есть показатель чего бы то ни было. Весомое многозначительное ничего, которое уважаешь, на которое равняешься и на которое стремишься быть похожим.
Нет, речь не идет о вообще ничем, речь идет именно о том ничего, которое ого-ого и которое ничего, у кого надо ничего.
То, которое не нуждается в описании и тиражировании наружу, которое узнаешь, и по ароматам гладиолусов в том числе, которое не имеет веса, имея при этом достоинство, которое проявляется в немногословности, в том числе.

Потому что созерцать, что вытворяет с покемонами восьмой батальон связи и здорового образа жизни под руководством Им Сыр Сена надо все же молча. Потому что рядом могут быть дети со своими слезинками. Или пипидастры с турбийонами...

Я влюбился.
В мальчика.

Ну как, влюбился. Время от времени я вижу это создание в транспорте по дороге на работу. Оно тоже едет в моем направлении. А когда не едет, я чувствую, что меня обманули, и мне явно что-то недодают в этой жизни.
Размышления, что именно, возможно и есть любовь.

Ну как, в мальчика. У создания зачесанные на затылок волосы, собранные в косичку. Обычно оно одето в штаны и рубашку навыпуск. В ушах - наушники. Лет созданию ... впрочем, эльфы в наше время взрослеют рано. Или поздно. Во всяком случае, его возраст не вызывает раскаяния или желания покаяться, а даже напротив.

Вот это меня и пугало. Все-таки, как можно, не для того тебя рожали, что скажет графиня Анна Андреевна, как мне не стыдно, это противоестественно и все такое прочее. Но совесть активно отпихивали веяния времени - мир уверенно катился и катится к просвещенной противоестественности и благопристойному разврату. А кому хочется прослыть ретроградом и душителем свободы?

Я принялся уговаривать себя примерами из истории. Мол, в Древнем Мире это бывало в порядке вещей, и никто не не возражал. А греки, те вообще погрязли в любви к мальчикам, об этом и Плутарх писал...
Плутарх укоризненно молчал.
Апулей ехидно скалился со страниц "Золотого осла".
С большим трудом я уговорил себя, что так надо. Что нужно наступить на горло собственной песне ради счастья просвещенного человечества и западной цивилизации. И какую красивую и многообещающую пару мы составим, и как мило заживем в мультикультурности и единении...
Я отрабатывал перед зеркалом фразу умудренного развратника:"Гендерность определяется контекстом". И тренировал поцелуи на помидорах - по слухам, они тоже мужского рода.

А сегодня я обнаружил, что это - девушка.
И хотя ее груди по прежнему не различимы под клетчатой рубашкой, ее новая стрижка это доказала полностью.
Она по прежнему похожа на мальчика, точнее, юношу, но теперь эта нежная красота лишилась очарования порока.

И это возмутительно, поскольку я почти поменял ориентацию. Неужели возвращаться к старой? Не будет ли в этом предательства Европы и ее ценностей...

У нее тонкие скандальные губы. И неуступчивость на самом дне глаз.
У нее тонкая длинная фигура без походов в спортзал. И неописуемой красоты груди.
Как-то давно, когда я еще не держал их в своих руках, у нас зашел разговор о спорте, и она призналась, что её дыхалка - никакая.
Это при такой-то красоте, спросил я, взглядом останавливаясь на округлостях под бежевым свитером.
Она энергично закивала, а в глубине глаз загорелись огоньки удовольствия. Да, она тоже любит лесть.

Я старше ее на одиннадцать тысяч лет, но это не мешает ей, когда мы заходим в квартиру, рвать рубашку на моей груди, таща в ванную.
Возможно, потому, что ванная огромная, с теплым, на подогреве, плиточным полом, да и всегда валяется под боком какой-нибудь халат.

Разумеется, мы не подходим друг к другу, мы слишком разные. Она бросит меня, или мы бросим друг друга одновременно, но пока что она отдается мне с почти лихорадочной страстью, позволяя мне сумасшедствовать пальцами и губами.

В общем - ничего необычного, за исключением того, что она - первая девушка, ставшая по-настоящему парой. Нет, никакого родства душ и схожести характеров, но, беря ее за руку, я чувствую, что мы - банда. Одна сатана.
Эту невидимую метку видели самые проницательные люди на свете - кассиршы Ашана, безошибочно ставя печать: а-а, вы вместе.
Да мы вместе. Пуд соли прилагается. Куда угодно вместе. Просто потому, что по другому и представить нельзя, чтобы мы выбирали что-нибудь раздельно. Её кружевные трусики, и, погоди, давай зайдем, мне нужно купить прокладки, и мои лезвия для бритвы, которые она иногда тащит. И все остальное. Вместе.
А на вопрос о горьком шоколаде она энергично кивает головой и в глубине ее глаз загораются огоньки. Точь в точь, как тогда.

Но, наверное, самое главное, что именно с ней я начал думать, я стал ждать не свое наслаждение, а её. Дрожь, которая волной прокатывается по ее животу, призакрытые глаза, затвердевшие бугорки, губы, которые вот-вот задрожат - первый знак, что ей сейчас будет хорошо. Отклики ее тела стали для меня важнее собственных ощущений, а ее непроизвольные стоны - мерой собственного удовольствия.

Это неожиданно странно. Нет - не собственное взросление, а то, что в качестве подобного урока мне достался (или же был выбран) человек, про которого я меньше всего бы подумал...